Рассказ про перелёт: Про божью коровку или откуда берутся самолёты?

[aerobk]

Пилот аэроклуба «Божья коровка» – это звучит гордо!!!
     В комментарии под моим интервью центральному воронежскому телевидению так и написали: «пилот аэроклуба Божья коровка»! Аэроклуб с таким чудным названием придумал Эдик – очень необычный человек - выдумщик и мастер, преданный авиации филантроп - как говорит о нём его жена Нина. Однажды, в конце восьмидесятых-начале 90-стых, ему пришла в голову идея построить самолёт, которую он успешно реализовал, и в августе 1999 «Овод» совершил свой первый испытательный полёт. Самолёт строился очень вдумчиво и аккуратно с особым вниманием к каждой конкретной детали, в авиации, говорят лётчики, мелочей не бывает, а когда глаз радуется, то и на душе легко. Самолёт проектировался как учебный, поэтому другая, не менее замечательная идея Эдика - это создание аэроклуба. И нам крупно повезло, мы попали в первый набор божьих коровок, а именно, БК-1 – Бабенко – командир.

 

[aerobk]

Вот, народ спрашивает:
- А почему Божья коровка?
Интерпретаций может быть множество:
во-первых, маленькая (СЛА*);
во-вторых, яркая;
в-третьих, Божья;
в-четвертых, с чувством юмора;
в-пятых, … об этом чуть позже…
     Конец лета 2010. Идёт курс теоретических занятий. Эдик, ко всем прочим своим дарам, первоклассно читает лекции, причём, не только на авиационные темы. Лекции были по аэродромной подготовке самолёта, как совершать полёт по кругу, взлёт-посадку, а также по конструкции, метеорологии, аэродинамике и самолётовождению и т.д.
     Кто бы тогда мог подумать, что всё по-настоящему и уже осенью будут первые полёты. К полётам допускали после сдачи зачета, в кабину садились, прихватив с собой внушительный конспект. Первые полёты по кругу - крепко держусь за ручку. Двух-трёх кругов поначалу хватало, чтобы рука немела, и на ладони чётко отпечатывался узор рукоятки.

 

[aerobk]

    Надо как-то удерживать капот-горизонт в разворотах и курс при прямолинейном полёте, при этом не забывать смотреть на приборы и по сторонам – всё это одновременно поначалу очень сложно. Обычно так: упрёшься в приборы на взлёте, а когда, набрав высоту 200 м, надо оглядеться, с усилием отрываешь взгляд от приборной доски, чтобы сделать подчёркнутое движение головой влево-вправо и опять – на приборы. Иногда замечаешь, как красиво, но заглядываться некогда. Эдик ворчит: «Что ты уставилась в эти приборы, их что украдут?!» Поначалу в разворотах, я боялась крена. В сторону Эдика, место инструктора слева, разворот получался ещё ничего, а в правую сторону он плавно выполаживался, особенно, если оторвать взгляд от приборов. После завершения серии разворотов Эдик спрашивает: «Где аэродром?» - Господи, и где же он теперь?!..
     Однажды мы взлетели в болтанку. Чувство такое, словно самолёт катится по разухабистой дороге, невидимо подвешенной в атмосфере. На третьем развороте, в один момент нас просадило на 50м. Я схватилась одной рукой за кресло, а другой - за Эдика, а он говорит невозмутимо: «Я тут не при чём!»

 

[aerobk]

     Поначалу Эдик много говорил в полёте, озвучивая каждое действие, и было очень неожиданно, когда вдруг однажды он замолчал и сидел, скрестив руки на груди, притворяясь безучастным. Я тогда старалась в его сторону не смотреть, чтобы не пугаться его молчания. Постепенно поле внимания расширялось, уже не так сильно вцепляешься в ручку, только пока ещё трудно оторвать взгляд от приборов.
     Тем временем неумолимо приближалась зима. Про особенности зимних полётов можно много говорить, у нас была отдельная лекция по зимней эксплуатации и особенностям зимних полётов. Конечно, есть солидные минусы, как говорил один мой друг, о них не стоит рассказывать тем, кто живёт в тепле, но ведь и комары пропадают, и уменьшается болтанка, и возрастает количество мест, пригодных для посадок. И мы продолжили летать, сменив колёса на лыжи.

 

[aerobk]

Полёты у нас проходили в Пятнице по субботам. Пятница – это название деревни, где ещё осталось не охваченное коттеджно-строительным бумом поле – исключительно-редкое явление под Москвой. Зимой аэродромная жизнь замирает – холодно, а наш крошечный самолётик становится совсем несоразмерным пространству современного делового бытия. Бывали дни, когда на аэродроме мы были одни. Однажды Эдик подсчитал, в один такой день всего 2*10[sup]-7 [/sup]населения Москвы довелось подняться в небо, учитывая последние данные переписи (пассажирские перевозки не в счёт). А тот мой друг говорил так: «несмотря на то, что большая часть человечества живёт в тепле, всё-таки лучшая часть от той меньшей, что осталась от большей, ходит зимой по снегу, а русла рек и озёр становятся просто аэродромами».

 

[aerobk]

    Теперь сидим слева, на пилотском месте. К управлению добавились закрылок и радиосвязь, тормоза пока не добавились - летаем на лыжах. Кнопку связи нужно не забывать отпускать, иначе все ваши переговоры между собой слышны в эфире, а, главное, слышно всем, что говорит про вас и вашу невнимательность инструктор…

 

[aerobk]

     Весной Олег уже вылетел самостоятельно - первым из божьих коровок.
А это я - "божья коровка"!

 

[aerobk]

    В апреле снег сошёл. Готовим самолёт к летнему сезону.
Летчики очень щепетильны по части обозначения словами своей деятельности и не только из суеверия. Все мы в разной мере являемся учителями для других людей. Один мой учитель, наставляя меня, однажды сказал: «Словами ты формируешь жизнь вокруг себя. Текст должен быть такой, чтобы, выполнив команду точно, как ты её сформулировала, ученик достиг требуемого результата». Поэтому учусь быть внимательной к словам: не ремонтировали, а проводили регламентные работы, и еще не поворот, а разворот. А слово «последний» вообще не произносится, есть другое слово - «крайний». И дело здесь вовсе не в приметах, а в том, чтобы замечать, быть внимательным… такова суровая истина - в авиации мелочей не бывает.

 

[aerobk]

                           
                Подняться в облака
                                        
                                     «Как хорощо подняться в облака»

       Теперь рассказ про наш славный перелёт…  Хотя, наверное, не рассказ, а просто некоторые моменты, которые запомнились и легли на сердце. Собирать их начала Наташка в первый день нашего путешествия. Так она сказала: – У меня сегодня за день было три самых ярких события:
       Первое – когда мы заезжали на поле – мы только приехали машиной из Москвы, по описанию Олега, это должно быть то самое поле… – и вдруг увидели наш самолёт, вернее сперва услышали или даже сначала почувствовали, а затем услышали и увидели.  Самолёт словно возник  из воздуха, с неба. Он летел прямо над нами, делая круг над полем, прежде чем зайти на посадку – и так  радостно заколотилось сердце! – мы прибыли одновременно - мы и наш самолёт; 

 

[aerobk]

     Второе – когда мы летали, и я сама управляла самолётом, и он летел туда, куда я его направляла;

 

[Кисляков Александр]

Здравствуйт. О конструкции самолётика расскажите пожалуйста.
С уважением, Александр.

 

[aerobk]

   И третье – когда мы наклеили на хвост божью коровку – эмблему нашего аэроклуба: с выпученными глазами, растопыренными лапками и трубящим хоботком – необъяснимо, но этот, вроде бы незначительный, эпизод тоже почему-то вызвал трепетную радость…

 

[aerobk]

Здравствуйт. О конструкции самолётика расскажите пожалуйста.
С уважением, Александр.

Загляните, может быть, сюда: http://www.reaa.ru/cgi-bin/yabb/YaBB.pl?num=1292527718 и там по ссылкам.

 

[aerobk]

     И четвертое событие произошло на следующее утро. Когда на мотодельтаплане прилетел Лев, наш добрый друг и ещё один участник перелёта!
В Москве мы условились, что полетим вместе, и Лев присоединится к нам в Голдино, поскольку будет стартовать с другого аэродрома, с юга. Мы уже давно поглядывали в небо, ожидая его прилёта. Накануне был сильный ветер, встречный по курсу, который помешал Лёвушке прилететь с вечера. Ветер не унимался и ночью, тормошил палатку, тревожил сон. Казалось так, потому что мы в поле, а здесь такой простор, что ничего не мешает ветру дуть, набирая силу. Лев прилетел наутро, всё же пришлось ему пробиваться против ветра.

 

[aerobk]

   Ко всем прочим радостям кругом были бескрайние поля, которые по утрам заливались птичьими голосами, пруд с рыбаками, берёзовая лесополоса, где мы разбили лагерь, а ещё море земляники – жаль, что она пока не поспела. Лагерь дельтапланеристов был на другом поле, и мы ходили друг к другу в гости. А ещё в деревне неподалёку был самый настоящий деревенский колодец со скрипящим воротом и кристально-чистой ледяной водой, от которой, когда пьёшь её, перехватывает дух, а когда наливаешь в бутыли, они покрываются испариной.
     Теперь по порядку с самого начала. Мы задумали всем аэроклубом лететь до Верхнего Мамона, где на 9 мая проводился слёт сверхлёгкой авиации. Нас 5 человек: Эдик – командир, Олег – штурман и три курсанта, все трое - девочки: Нина, Наташка и я. Олег про наш клуб говорит так, цитируя классика: «Семья-то большая, да два человека всего мужиков-то…». Перед тем, как нам лететь, Наташка Игнатова спросила меня: «Ленка! Надо подвести морально-патриотическую базу нашему перелёту. Чему мы его посвящаем? В честь Победы наших войск над фашисткими захватчиками? Или: Ударим по Российскому бездорожью полётами на «Оводах» и «Божьих коровках»! Или: Небо - женщинам! …?»
     Можно и так, но по молчаливому согласию наш перелёт, конечно же, был посвящён одному человеку, Сергею Игнатову. И Лев поддержал нас, в том числе, ещё и по этой причине.
   Все мы имели в своё время какое-то отношение к дельтаклубу МАИ…
     С тех пор прошло много времени, больше двадцати лет, и был Серёга Игнатов, мой друг, который напоминал о тех временах, когда я могла летать. Ведь способности к полётам есть у каждого, просто не в каждый момент времени человек готов это осознать. Хорошо, когда у вас есть друг, который не даёт забыть, что человек рождён, чтобы вдохновлять, творить, от души смеяться, верить в свои силы и вселять надежду в других, спасать тех, кто в беде и, имея разум и силу духа, время от времени отрываться от земли. Пускай мы виделись редко: раз, от силы два раза в год, все эти годы он строил дельтапланы, и когда мы встречались, дельтапланы возвращались и в мою жизнь, да будто и не уходили!
     А прошлым летом Серёги не стало, разбился - чуть-чуть не хватило высоты на взлёте. Когда уходит человек, это так трудно принять, теряются взаимосвязи и есть опасность потерять какую-то важную часть себя, когда это поймешь, то особенно бережно относишься к тому, что осталось. Остались мы, и у нас остались полёты, и я, по-прежнему, ощущаю эту связь. По самой бровке - ещё один неназванный ранее пункт, который тоже согласуется с «Божьей коровкой».
__________________________________________________
Кстати, исторический кадр. Здесь ещё все молодые и самолёт совсем новенький.

 

[aerobk]

     Олег, по должности, прорабатывал маршрут, планировалось несколько промежуточных посадочных пунктов, первый из них – поле Голдино, хорошо известное дельтапланеристам.
     Поскольку самолёт у нас один – двухместный, а участников пятеро, то лететь мы собирались по очереди. Самые сложные участки маршрута над лесом, в облёт запретных зон Москвы взяли на себя джентльмены. В распоряжении дам на этих отрезках пути был автомобиль, он доставлял в назначенное место бензин, а также всё необходимое для нашей кочевой походной жизни.

 

[aerobk]

В Голдино мы остановились на пару дней. Дождались Льва, потренировались в ориентировании на маршруте по GPS и карте.

 

[aerobk]

GPS здорово выручает, очень удобный прибор, лишь бы батареек хватило, а, вот, компас у нас в самолёте – прибор ненадёжный – когда работает двигатель, компас к чему-то там примагничивается и «врёт». У Левы тоже был прибор – современный. «Этот прибор имеет настолько широкий спектр возможностей, что даже дух захватывает. Например, он предупреждает о приближении к земле или вертикальному препятствию. Авиагоризонт, подвижная карта, встроенный GPS - лишь малая часть того, что там есть. В связи с новыми правилами классификации воздушного пространства становится актуальна и такая функция, как предупреждения о выходе из одной воздушной зоны и переходе в другую». - Лёвушка нахваливал свой прибор, а мы с Наташкой считали – около 30-ти раз получилось за всё время перелёта. Только нехорошо получилось, накрылся прибор по недосмотру – то ли позавидовали, то ли перехвалили. Когда мы возвращались, непогода застала нас в Усмани. Всю ночь шёл дождь. Аппараты накрыли чехлами, но вода всё равно натекла под приборную доску, и электроника вышла из строя. Пришлось лететь вообще без приборов - по ощущениям. До Тулы летели двумя мотодельтапланами. Игорь – туляк, седьмой участник нашего перелёта, летел чуть впереди, указывая курс. А от Тулы до Москвы Лев летел уже совсем наощупь, только с картой.
     На самолёте такой электроники не было, но и старыми дедовскими способами ориентирование нам пока труда не составляло, разве что карта немного не соответствовала действительности. Основные ориентиры, обозначенные на карте, это дороги, реки, населённые пункты, и их особые приметы – храмы и вышки связи. А в реальности немного не так, хотя и привыкаешь к тому, что существует, но если посмотреть на нашу жизнь сверху – поразительно выглядит! Географическая основа карты не обновлялась, пожалуй, со времён Советского Союза, и сведения устарели. Населённый пункт теперь плохой ориентир – котеджные посёлки на карте не обозначены, а прежние населённые пункты населены не все, видели мы заброшенные деревни – одни фундаменты остались, а дома разобраны по кирпичикам, и дороги заросли – такое встречается часто – грустно смотреть. Вот и храмы стоят разрушенные, без куполов, не сразу и поймёшь, что это был храм. Потом я научилась определять бывший храм уже издалека, на подлёте, по его характерным признакам: возвышающимся полуразрушенным стенам без крыш и притулившемуся рядом кладбищу – стены эти, все похожие друг на друга, так и стоят непокрытые.
Печальное зрелище представляют и пустующие коровники, их зияющие остовы то и дело попадаются на глаза практически в каждом населённом пункте. Но самым неожиданным было увидеть разобранную железную дорогу – насыпь есть, и больше ничего нет! – рельсы и шпалы унесли давно, на насыпи даже деревья успели вырасти. Есть и жилые посёлки, вспаханные и засеянные поля, и хорошо, что есть. Но как не видеть печаль земли, покинутой людьми, оставленной без тепла и заботы человеческих рук. И нет никакой войны, это не послевоенная разруха – это вполне современная рыночная экономика! А в памяти крутится «Песня о земле» В.Высоцкого: «Кто сказал: "Всё сгорело дотла"?» – выходит, вот она какая – наша земля!..

 

[aerobk]

             
              Пространство
                                        
                                     «Над облаками поверх границ»

      Вечером второго дня, 7 мая, на «Оводе» летали Олег с Наташкой. Ещё днём Лев рассказывал, что когда летел сюда – поднимался над облаками, поскольку ветер сильный, и у земли - болтанка. А, там, над облаками, поспокойнее. Облачность была не сплошная, в просветы можно было нырнуть и вынырнуть, не потеряв ориентации в пространстве. Бывалые лётчики рассказывали страшные истории о том, что если попадаешь в облако, то теряешь ориентацию не только в горизонтальной плоскости, но и по вертикали – трудно бывает даже различить, где верх, а где низ! В этом случае выручить может только один прибор – авиагоризонт, хотя я не знаю, как он показывает в перевёрнутом положении. Лев, как обычно, раздразнил любопытство, поделившись своими впечатлениями о полёте на большой высоте, и теперь высоко летать хотелось всем.
Дело в том, что полёты сверхлёгкой авиации имеют целый ряд ограничений, в том числе и по высоте, а партизанские полёты, тем более, ограничены высотой 200 м. В Америке 500 м – безопасная высота полёта - пуля не долетит. Там сейчас живёт и летает подруга моей юности по дельтаклубу МАИ – Ленка Вострикова. Говорят, там везде можно садиться на оборудованные полосы. А у нас возможность не везде, и не всё оборудовано, но зато наш самолёт позволяет взлетать и садиться в чистом поле, потому что мы живём в России, а не в Америке, и летаем низенько-низенько, хотя забраться повыше иногда очень хочется. Так вот, Лев забрался, а теперь и Олег с Наташкой тоже поднялись на 1000м. Наташка потом рассказывала, что ей было страшно, а Олегу наоборот не было страшно с Наташкой на этой высоте, и он дал ей порулить. На высоте 1000 м солнце заходит гораздо позже. У нас, внизу, оно уже село, и мы с ожиданием поглядывали, не думают ли садиться и наши друзья. Но они не думали, Эдик по этому поводу заметил, что у Олега инструкторский раж, и к утру он Наташку точно летать научит. Вот, наконец, появился над нашим полем самолёт, но не сел, и мы решили, что пилотирует Наташка, и она, наверное, заблудилась и в сумерках не видит, где мы, а Олег, по инструкторской манере, проявляет выдержку и ей не подсказывает. Стали выгонять машину, чтобы подсветить полосу фарами, а поле такое большое, что за его выпуклостью самолёт незаметно сел и теперь выруливал из-за горизонта – здесь, за перегибом пространства, начинается уже неевклидова геометрия и всякие другие чудеса. Мы у себя на Пятнице к таким бескрайним полям не привыкли. Там просто место есть, но не так много и ограничено забором с одной стороны, а то, что искривляется - так то из-за рельефа местности. Поэтому, когда впервые садишься здесь на поле, то, поначалу, теряешься в его необъятности, не зная с какой стороны к нему подойти.

 

[aerobk]

               
                Перелётный ветер
                                        
8 мая. Наутро мы собирались лететь дальше.