За десятки километров впереди, снова меняется видимость и находит очередной фронт.
Час двадцать летного времени, в наступающих сумерках, вдалеке вижу забрезший огонек. Да, это мой крайний пункт маршрута, другого здесь не дано.
От реки Харуяхако, режу в полете длинный залив, образованный косой к мысу Болванский Нос.
Этот мыс, исторически священное место для старинного народа сиртя и самоедов, предков ненцев. Вспомним, что они называли свой остров Хэбидя Я, что значит Священная Земля. Ранее, на этом мысу находилось немало мест жертвоприношений и один из самых почитаемых идолов, Старик Вэсако. Но об этом, чуть позже.
За десятки километров впереди, снова меняется видимость и находит очередной фронт.
Час двадцать летного времени, в наступающих сумерках, вдалеке вижу забрезший огонек. Да, это мой крайний пункт маршрута, другого здесь не дано.
От реки Харуяхако, режу в полете длинный залив, образованный косой к мысу Болванский Нос.
Этот мыс, исторически священное место для старинного народа сиртя и самоедов, предков ненцев. Вспомним, что они называли свой остров Хэбидя-Я, что значит Священная Земля. Ранее, на этом мысу находилось немало мест жертвоприношений и один из самых почитаемых идолов, Старик Вэсако. Но об этом, чуть позже.
Северок подходит ближе к мысу и строениям.
Пока меня не видят, иду на боевой разворот. Темнеет все быстрее. Где же набившие оскомину флажки, которые я через метео Амдермы- спасибо, Людмиле Максимовой, просил установить для моей посадки?!
Вижу, как черный удлиненный силуэт снегохода Тайга мчится на лед, вблизи огонька футштока, где берутся данные приливов-отливов.