Аэродромы, небо и немного пилота-любителя - самолет "Северок"

[Vi-kTo-R]

Вайгач, история третья

Остров сказочных видений

  Декабрь. В Арктике властвует Полярная ночь.
Два снегохода и четыре человека, из них одна женщина, выехали с юга-запада от поселка, на северо-восток острова. Путники пересекают весь остров, едут на полярную станцию, везут посылочки и вернувшихся из отпуска. Едут медленно, под фары и под навигатор, груза прилично, да и погода ветреная, хоть и благо мороз небольшой.
   В нартах, чувствующих каждый снежный наструг, сидят пассажиры спиной к снегоходу и часами летит мимо седоков снежная пыль и бензино-масляный выхлоп, прожорливого старенького Бурана.

  Внезапно один снегоход встал.
Дело серьезное, разрыв гусеницы. И время для наших путешественников потянулось мучительно долго и стало по настоящему холодно в остановках.
Первое время мужики пробовали вязать гусеницу и это давало эффект, но не долго.
  Кончались и возможности материалов и терпение биться в темноте.
Вскоре один Буран встал окончательно и его решено оставить. Слили с него бензин, перегрузили вещи и снаряжение. Двинулись..

  Все что могло теперь помочь, нашим героям, это второй снегоход. Снегоход, на который легла теперь двойная нагрузка и который должен был вытащить путников. Но не вытащил.
  С таким весом второй снегоход постоянно перегревался и ехать долго было невозможно. Ошибка навигатора привела к тому, что снегоход прошел часть пути не приближаясь к цели, а уходя в сторону. Следствием пошла поломка ручного стартера и частые остановки.

  Под утро выбившиеся из сил мужики, ремонтировавшие технику, просто повалились спать закутавшись в одежду и закопавшись в снег. Защитой от ветра для женщины, служили поставленные боком нарты. Но тепло для недвижимого тела взять было негде, паяльная бензиновая лампа не запускалась, топлива для костра тоже нет.
  Сначала жгли тряпки, политые бензином, после сожгли и запасные женские сапоги. Но спать замерзающему телу нельзя, это смерть. И женщина не спала.

  После нескольких часов бессонного кошмара на втором Буране закончился бензин в районе большого озера. Ориентиром для идущих пешком путников, мог стать ветер, а границей только сам Остров Вайгач.
  Когда остается все меньше сил, так хочется верить что цель близка!
Вот на сумеречном горизонте видны точки домиков станции. Еще ближе, это же прожектор на доме!
   Но проходят часы и шаги в глубоком снегу становятся бесконечными. Нет ни домиков, ни огонька, нет уже и желания куда то там дойти, только спать..

  - Не вздумай останавливаться! Движение только может тебя спасти!

  Так, поддерживая собственную силу воли и друг друга, они медленно продвигались все дальше на север. Четыре микроскопические фигурки в огромной, темной, бесконечно равнодушной к ним Арктике. Наконец, выходя на берег моря за многие километры они обессиленные, увидели чуть видимый свет прожектора.

   - Едут!!! Я вижу свет снегохода!
Уже теряющие надежду полярники на станции ожидающие своих товарищей, часами высматривали в темноте, хоть какие то проблески света.
- Нет! Неужели показалось..
Но еле видимый лучик вновь и вновь появлялся с одной стороны Карского берега, даря людям надежду на скорую встречу.

  Станционный снегоход помчался навстречу. В мыслях о сборах выехавший метеоролог забыл и фонарь, и оружие, и все на свете. И только когда прошли долгие километры в темноте, и снегоход навстречу все не приближался, ему стало понятно, что это не снегоход.
  И пришла в голову мысль о том, как хорошо же, что он взял с собой нарты!

  Лишь у старого маяка, за десять километров от станции они встретились.
Слов при встрече было сказано было мало, все смертельно устали..

Записано у самолета Северок..
Продолжение следует..

 

[Ходжа]

Север.
Сибирь-каторга.
Не забалуешь.

"- Не вздумай останавливаться! Движение только может тебя спасти!" - вот это очень верно. Видел, как люди садятся в снег со словами: "оставьте меня здесь". На ранней стадии лечится методом по морде чайником. На поздней - уже ничем.

 

[Vi-kTo-R]

Все верно, друг, Ходжа!

Вайгач, история четвертая.

Северок -возвращение.


  На севере Вайгача, Северок провел полных четыре дня. И все эти дни мело и дуло, потом дуло и мело. Несмотря на это, Алексей, станционный механик два раза превосходно топил баню. Ну, а баня, Вы сами знаете, это 100-процентная гарантия успеха любого дела в Арктике


   Не так давно, неподалечу от строений с комфортом расположились несколько медведей. Поскольку у наших полярников с метким словом все хорошо, все они получили имена.
  Один стал Чумазиком, поскольку, черт знает где его носило - ходил с вечно грязной шкуркой. Второй был Малыш, по причине своего малорослика, ну а третий оказался сорванцом. Этот парень любил хулиганить и таскать кабеля и шнурки разные.  Под конец он расхрабрился и утащил в тундру датчик температуры почвы с метеоплощадки. Естественно, что опосля он разгрыз датчик, познавая гранит науки, Ну, короче он стал, Шкодником.

Фото для моих читателей, сделано механиком, Алексеем Шагиным.
Просим любить и жаловать - Малыш.

 

[Vi-kTo-R]

Медвежий разброд и шатание, но всегда начеку кот-наблюдатель 

 

[Vi-kTo-R]

Ну это я отвлекся.
После нашей совместной рыбалки, Алексей с ненцами Стасом и Сашей уехали на двух Буранах в Амдерму. Теперь на станции осталось три человека личного состава и работы им прибавилось, ну, а я под завывание ветра за окном обложился интереснейшими документами.

   В руках у меня небольшой дневник-летопись нашей полярной станции имени академика, Евгения Федорова, полистав который можно немного узнать о жизни полярников в начале 80-х годов прошлого века.

  Запись от 19 июня 1984 года гласит, что полярники успешно ходили на шлюпке за яйцами гнездящихся на скалах чаек-маевок,  и т.п и собрали больше 180 штук яиц.
До кучи, этим же числом объягнилась овца Катя на станции и принесла черненького барашка.
21 июня в теплице на севере Вайгача, было собрано 11 кг огурцов и общее количество выращенных овощей достигло 139 кг.
26 июня, овца Катя сделала над собой усилие и донесла таки еще трех чудных овечек.

 

 

[Vi-kTo-R]

  Представляю, какой веселый переполох царил на станции, везде птичьи яйца, огурцы и молодые овцы.

Также в мае открывалась гусиная охота и в морозилку закладывали до полсотни гусей.
Летом активно ловилась местная озерная рыба, но на омуля приходилось выезжать лодкой, южнее, до устья ближайших рек.

  А вообще, конечно, это был огромный труд и жизнь на полную катушку.
  Вот видео, со второй и до четвертой минуты немного о станции, не поленитесь.

[media]https://www.youtube.com/watch?v=xomXUGgL_wQ[/media]

 

[Vi-kTo-R]

Немного архивных фотографий.

  На первой фото подписано: "У нас в гостях начальники полярных станций"
  Вторая фото, это прилет академика Евгения Федорова на станцию названную его именем.
  Думаю, что год это 1983, когда и было переименование.

 

[Vi-kTo-R]

  Второй интереснейший документ, который я не выпускал из рук пару дней, это исследовательский отчет арктической экспедиции, занимавшейся исследованием Вайгача, во второй половине восьмидесятых.
На основании этого отчета, я сделал план полета самолета Северок, вдоль этих исторических мест.

  Что говорят только одни названия!
Бухта Кораблекрушений и Покойников, губа Дыроватая и Промысловая, залив Натальи. Веками здесь копились события отважных поморов и верующих самоедов, отдельной вехой истории, стало разворачивание на Вайгаче, ГУЛАГовского лагеря  в 30-х годах прошлого столетия.


 Идут дни, все ближе вылет.
И нужно отдать дань памяти моим коллегам по небу. Ведь пройдет еще месяц и будет год, с тех пор когда Миша Фарих, Олег Продан и Алексей Фролов, навсегда остались с нами у Острова Белый.

Выхожу из дома, низовая метель. Буквально сто метров и скалистый берег, астропункт и обрывы. Где то там в прошлом году я закопал бутылку с запиской о своем прилете. И вернулся через год, ведь Арктика не отпускает никогда.   

  Впереди в пасмурной дымке открытое море. Еще немного и уже проблески изменчивого Солнца, на старом кресте.
Мы помним..
Ну, а погода даже сейчас напоминает, будь осторожен...

 

 

[Vi-kTo-R]

  Кстати, нельзя забывать, что Вайгач, это не только священное место, но и особо охраняемая зона. Для посещения Острова я уже второй год получаю пропуск на себя и самолет, отдельно от пограничного, в Нарьян-Маре.

  За день до вылета со станции, ветер немного подстих и появилась видимость. Эх, сейчас бы на рыбалку!
Ехать со мной некому, теперь станционников трое и нагрузка на них возросла. Я сажусь на старенькую Тайгу, беру свои снасти, ледобур и оружие и устремляюсь на юг в тундру.
   На моем навигационном планшете такого озера нет, поэтому иду временами по старому следу, иногда выскакивая на вкопанные по пути бочки-ориентиры. Ближе к 9 расчетным километрам, бочки кончились и я окончательно потерялся

Никакого озера, но внимательно посмотрев вокруг увидел неподалеку комки снега, которые при рассмотрении оказались задутыми лунками. Вот так сливается низменная тундра.

Почистился, пробурился, половил рыбки!
На обратном пути проехал через небольшой памятный мыс с каменным гурием и выброшенную на косе шлюпку. Вокруг никого и эта тишина напитана историей Вайгача.

 

[Vi-kTo-R]

Северок исследует Вайгач.
Заброшенная полярка.

    Настал день вылета с гостеприимной станции Имени Федорова. На улице все как обычно, западный ветер, правда чуток подвернул под север и дует под 10-12 м/сек. Видимость отличная, но это пока. 
   Сначала нужно выкопать задутый поверх лыж самолетик, развернуть, прогреть двигатель и редуктор, загрузиться и настроить авионику, на все это нужно время. Я работаю по самолету, а Алексей Шагин, механик, ремонтирует антенну для радиостанции. 
      Сейчас полярники ждут интернет с ремонта, а рация это единственная связь с Большой землей, но из-за постоянных соляных туманов, вся антенная система на улице быстро окисляется и приходит в негодность.

   Второй интереснейший документ, на основании которого пройдет часть обратного маршрута по Острову, это исследовательский отчет арктической экспедиции МАКЭ, занимавшейся исследованием Вайгача, во второй половине восьмидесятых.
   Что говорят только одни названия!
  Бухта Кораблекрушений и Покойников, губа Дыроватая и Промысловая, мыс Иньков Нос.

   Веками здесь копились события переходов и промыслов отважных поморов, странствований таинственного народа Сиртя и приносящих жертвы, верующих в святых идолов, самоедов.
  Отдельной вехой истории, стало разворачивание ГУЛАГовского лагеря  в 30-х годах прошлого столетия.
     На основании этого отчета, я и сделал план полета самолета Северок.
      
  Ближе к 11 утра, я попрощавшись с Натальей и Алексеем, Юлия отдыхала с ночи, благополучно вылетел со ставшей уже близкой для нас с самолетиком станции. Сделал небольшой круг к заброшенной погранзаставе на мысе Ямалсаля и помахал крылом моим друзьям на станции.
   Направляю самолет на северо-запад и снижаюсь до предела над громадным естественным аэродромом бухты Западная Болванская. Скорость у меня в лоб ветру, чуть больше снегоходной- 70км/час. В воздухе непонятные метаморфозы, местами клубится быстрая дымка, скрывая очертания местности и заставляя напрягать зрение.

  Низменный мыс Костяной и уже издали, в бухте Воронова замечаю две точки которые быстро приближаясь становятся строениями оставленной в 1950 году полярной станции Вайгач. Иду на посадку, испытывая немалое волнение.
    Очевидно, Северок- первый маленький частный самолет, приземлившийся в одиночку на станции Вайгач.  Посадка против встречного ветра прямо на пригорок. Глушусь и тут же окружает мертвая тишина.   Первый писк раздался, когда мой спутниковый трекер Ин Рич, передал сигнал через спутник о моей посадке в штаб-квартиру РАОПА.

   Старейшая станция, давшая первые метеосводки в 1913 году, была построена из бетона с перегородками из кирпича и даже сейчас внушает уважение к качеству материала и мастерству тогдашних строителей. Хотя, уже в первые годы работы, пришлось укреплять здания от начавшихся проседаний почвы, да и место для наблюдений за природой, было достаточно ограничено бухтой и близлежащими островами.

 

[Vi-kTo-R]

  Эти стены видели жизнь и быт первооткрывателей арктических метео наблюдений. Здесь в 1914-15 году  зимовал священник, Геннадий Юрьев.
   На станции он учил немногочисленных вайгачских ненцев и их ребятишек грамоте, местный доктор И. Полисадов лечил больных, а служитель Ф.Принцев чинил сломанные ружья. В ноябре 1914г., на станции открылась домашняя церковь и при ней школа для взрослых и детей. Двух самоедских детишек – Мишу и Ваню – поселили для обучения грамоте на станции.

  Вот несколько строчек сделанных священником во время прихода Полярной ночи. «Временами поднимался сильный ветер. Здание дрожало. Лампа раскачивалась. На улицу нельзя было выйти – силою ветра валит с ног». Иногда для ченения и просвещения, отец Геннадий выезжал по просьбам самоедов
   «Чум их ужасен: не защищает даже от ветра и снега. Очаг окутывает все густым дымом...Всматриваюсь. Подле очага лежат дети изможденные, грязные, покрытые экземой, корчащиеся в коликах детской холеры.”

       В те годы, бывало по нескольку человек умирало от болезней и цинги.  Запись поздней осени 1915 года, когда ночуя  на мысе Болванском у одного из ненцев, Юрьев и Доступов обнаружили, что голодные самоедские лайки, без остатка съели их упряжь. В ту пору только на станции и можно было подкормить изголодавшихся собак, поэтому даже понукать собачьи упряжки стали словом «станция».
    Ну, а сами полярники из своих запасов выделяли пайку самым бедным самоедам.
  В 1950 году станция Вайгач была закрыта и перенесена на Болванский Нос.

    Несмотря на то, что я еще только в начале пути, оставляю самолет и взяв для безопасности охотничий нож, направляюсь к домам. Осматриваю пустые глазницы окон, вижу внутри коридоры и комнаты, следы какого-то мелкого зверья. Какое-то время просто стою в этом пространстве замкнутого временного континиума, напитанного событиями и судьбами людей за многие десятилетия.
    Да, человеку впечатлительному, тут есть о чем помолчать.

  Неподалеку от каменных остовов домов, стоит мой одинокий маленький самолетик. Верный друг и товарищ с крепким крылом прошедший уже немалую проверку в Арктике. На борту эмблема ОДВФ, за нами следят и переживают наши друзья-авиаторы.

Вылет в 11 23.

 

[Vi-kTo-R]

Северок исследует Вайгач.
К Васятке на Мыс Рогатый.

  Взлетев от старой полярки, выдыхаю с облегчением. Всегда нелегко видеть покинутое людьми жилье, и в Арктике особенно. Связано, это с большим трудом по строительству на вечной мерзлоте и конечно с достаточно тяжелым бытом полярных жителей. 
   Арктика не всех принимает, но тот кто здесь жил и находил свое счастье, остается связанным с ней навсегда.

   Мой маршрут проходит через бухту и губу Воронова, пересекая вытянутый  мыс Воронов Нос. Кстати, эти названия, как и многие другие уже были известны мореплавателям, исследующих берега Вайгача в начале девятнадцатого века. Многие бухты и мыса, к тому времени уже были названы поморами, именами известных промышленников.
   У мыса Ярусаля получили мы прилично с самолетиком по соплям, здесь превышения больше 100 метров и низколетящий Северок забрасывает вихрями в разные стороны, только держись!
  Суровая картина- тригопункт на скалах сверху  безучастно наблюдает за нашей борьбой в воздухе.

 

[Vi-kTo-R]

Выхожу к центральной части губы Долгой, задный берег. Закрытая с трех сторон света от ветра и шторма гавань, исторически давно использовалась поморами, а после и местными жителями Вайгача, для промысла и укрытия судов от непогоды.
“В 1927г. была построена фактория в губе Долгой: две промысловые избушки, школа, жилые дома.
  В 1929г. 28 октября на основе становища Долгое было создано промысловое товарищество "Вайгач" из десяти хозяйств. Весной 1930 г. артель распалась - часть ненцев уехала на Юшар, кто в тундру, а на Вайгаче остались только три хозяйства.”
( Нарьяна вындер" от 20 июля 2006)

  Сначала с борта самолета наблюдаю большой каменный гурий и остатки какого-то деревянного сооружения, часть столбов осталась стоять в приваленных камнях, часть развалена на небольшом удалении. Здесь в окружении морской воды, дерево стареет очень медленно, потому вероятно сооружение очень древнее..
    Далее выхожу к одинокой избушке на берегу. Получается, что это единственно уцелевшее здание фактории. С виду жилое, без разрушений. Сфоткал и занес координаты. Надеюсь, вскоре снова прилетим сюда, чтобы увидеть своими глазами историю Вайгача и походить по этим красивейшим берегам.

  Далее резко меняю курс на запад, пересекаю губу с плотным льдом и шириной около 7 километров. Глубины здесь, судя по карте до 28 метров. Да, корабликам тут было где развернуться! И выхожу к мысу Рогатому на Дыроватом полуострове. По изрезанности ландшафта, название дано весьма метко.
Направляю самолет в бухту Рогатую к зимовке ненца Василия, такого же отшельника как и хранитель Семиликого Идола, Андрей Рудольфович Вылко, избушку которого я посещал в прошлом году.
  Меня ждет разочарование, избы в бухте Рогатой нет.

 

[Vi-kTo-R]

Значит ребята-ненцы с Варнека на станции мне неправильно показали место.
Погода особо не балует для изысков, поэтому сделав с большим трудом боевой разворот против сильного ветра еще раз осматриваю бухту и уже собираюсь уйти на юг, Но, решаю еще глянуть маленький закуток за мысом. Ура!
   Вижу какую то постройку на пологой части берега, фигурку у дома с поднятыми в приветствии руками. Очевидно с земли давно был слышен звук мотора кружащего самолета.
  Честно, очень обрадован, это единственный живой человек на северо-западе Вайгача сейчас и мы с Северком сможем его проведать. Строю заход по выдутым на поверхности камням, есть посадка и благополучно в 11 47!
   Трекер Ин рич заботливо отправляет  мой индекс посадки ARR в РАОПА, а я подруливаю ближе к зимовке, а вот и Василий!

    Невысокого роста, живой мужичок, видно, что рад гостям, как и добродушные лоснящиеся собаки, привязанные рядом, Узнав, что у меня есть небольшой гостинчик продуктов, очень обрадован!
   С Воркуты, я немножко вез подарочек для Андрея Вылко, но узнав что его нет на Вайгаче, решаю отдать его, Василию. Тем более, что они поддерживают друг друга.
  Мы с моими друзьями на полярной станции собрали небольшое пожертвование для Семиликого идола, а тут оказывается с момента приезда в январе у Васятки никого не было. Бензин для Бурана кончился давно, а в избушке осталась совсем маленькая горстка муки. Короче делимся по братски.
    Хозяин зовет дом, показывает на входе две туши пойманной нерпы. Как и его предки, морзверя, Василий ловит юндой. Юнда, это прочная сеть с очень большой ячеей.  Сетку он показывает он мне с наслаждением закуривая крепкую Тройку привезенную Северком с далекой Воркуты. Я спокойно пью чай.

- Василий, а можно ли мне проведать Семиликого идола?
В голосе пожилого ненца не слышно какого-то неприятия.
- Только положи что нибудь железное. 

Перед уходом пишу записку в Каратайку, для Андрея, друга Василия, о том что нужно привезти сюда в первую очередь. Хотя и так постараюсь передать ему самолично на словах, ведь скоро буду в поселке.

    В 12 20 двигатель БМВ легко запустился у зимовки и подняв самолет над суровыми берегами Баренцева моря, понес меня к новым событиям на Острове Вайгач.

 

[orly]

Супер! )))) Удачи в продолжении ! )))))))

 

[Ridan]

Приветствую Вас, Виктор!
Вы самолет уже собрали? В апреле он был разобран. Что выявила ревизия? Что бы Вы переделали в самолете или в ВМГ по другому?
Какие слабые узлы выявились?
Спасибо!

 

[Vi-kTo-R]

orly, Ridan приветствую и спасибо за интерес к веточке.
Северок пока в процессе разборки, подробнее о работах, после отчета о Вайгаче.

Северок исследует Вайгач.
К Семиликому идолу

   Как и много раз уже было в Арктике, куда бы ты не летел, ветер тебе будет встречный, а погода только ухудшаться. Проложенный курс через береговую черту Острова на юго-восток, смог быть реализован только поначалу. Мы с Северком направляемся к святилищу Вайгача, Семиликому идолу и очень надеемся, что наши добрые помыслы позволят прийти к нему.

  Залив Натальи, мыс Хэкурсаля и перешеек мыса Иньков Нос, губа Осьминина и Хальмерпаха. Самолет Северок каждую минуту поглощает пространства каменных россыпей, скал и оторванного льда, а на самом деле каждый километр здесь напитан историей Вайгача.  Вот, сливаясь с общим фоном замечаю каменный гурий на возвышенности мыса Хэкурсаля, через километр уже на острове Чернышева, стоит такой же 4х метровый. Очевидно, знаки и навигация для первых мореплавателей.

Меня начинает очень беспокоить начинающая исчезать светлая полоска горизонта со стороны Баренцева моря. Здесь, среди заснеженных скал и льда нельзя позволить себе потерять горизонт! Всего через десять минут полета, так все и происходит и мы с Северком погружаемся в белесый мрак.
   Неужели, это правда и Семиликий действительно управляет погодой, скрывая тайны Острова от пришельцев! Иду против встречного ветра, скорость меньше 80км\час.

 

 

[Vi-kTo-R]

Сейчас, западнее от меня, буквально в километре другом, в бухте Покойников находится большое древнее захоронение и такое соседство никак не прибавляет оптимизма.

Мыс Лапин Нос и большой маяк, я пробую выйти в тундру, минуя полет вдоль кромки моря и скалистого обрыва. Какой то огромной рукой в районе высоты 24 метра развалено деревянное сооружение. Еще минута и все, только к морю! Мгла смыкается и это уже слепой полет в непосредственной близости от земли.

  Мне до Семиликого еще около 40 километров, а нервы уже напряжены до предела, погода вытворяет что то непонятное. Вот пробивается сквозь мглу солнце, обнадеживает, и за ним сразу идет белесый мрак.
   

 

[Vi-kTo-R]

  Опасное время пришлось когда обходил полуостров Лямчина. Горло перешейка пересек и вышел в губу Лямчина, сразу с низменным берегом и мгла и поверхность льда слилась и только резкие 180 градусов и выход на контрастные торосы спасли от потери ориентирования.

Напомню,что авиагоризонт у меня от Гланс Эфис работает четко, но на долгий полет по прибору я не готов.

 

[Vi-kTo-R]

  Оконечность полуострова и на ровной поверхности видны остатки деревянных строений и часть поморского ворота.

Интересна конструкция лодок, кочей и карбасов наших предков, северных мореплавателей. Корпуса их были яйцевидной формы, а часть носа плоская, что позволяло без повреждений переносить сжатие льдов и безболезненно вытаскивать их на берег.
Это именно им, поморам, честь и хвала за освоение севера, ибо  их суда появились в Арктике, задолго до правительственных и научных экспедиций.