Равен-5+
...Конечно, кроме боевой работы и учебы, была и личная жизнь. Мы обзавелись знакомыми и ходили с ними в Дом культуры военного гарнизона г. Шяуляй, где пели, смотрели кино или танцевали. Молодые же были — 20 лет! У меня была знакомая красивая девушка, парикмахер, литовка Валерия Бунита. В субботу 21 июня 1941 года я встретился с ней и договорился в воскресенье поехать прогуляться на озеро Рикевоз. Мы в это время жили в летнем лагере — в палатках возле аэродрома. Как раз шли учения ПрибВО. Проснулся часов в пять, думаю, надо пораньше встать, чтобы успеть позавтракать, потом сходить к Валерии и ехать на это озеро. Слышу, гудят самолеты. На аэродроме дежурила третья эскадрилья, на И-15, прозванных гробами, поскольку на них постоянно были аварии. Вот, думаю, налет с Паневежиса, а эти его небось прозевали. Открываю полу палатки, смотрю, над нами «кресты» хлещут из пулеметов по палаткам. Я кричу: «Ребята, война!» — «Да, пошел ты, какая война!» — «Сами смотрите — налет!» Все выскочили — а уже в соседних палатках и убитые есть, и раненые. Я натянул комбинезон, надел планшет и бегом к ангару. Технику говорю: «Давай, выкатывай самолет». А дежурные самолеты, что были выстроены в линеечку, уже горят. Запустил двигатель, сел в самолет, взлетел. Хожу вокруг аэродрома — я же не знаю, куда идти, что делать! Вдруг ко мне подстраивается еще один истребитель И-16. Покачал крыльями: «Внимание! За мной!» Я узнал Сашку Бокача, командира соседнего звена. И мы пошли на границу. Граница прорвана, смотрим, идут колонны, деревни горят. Сашка пикирует, смотрю, у него трасса пошла, он их штурмует. Я — за ним. Два захода сделали. Там промахнуться было невозможно — такие плотные были колонны. Они почему-то молчат, зенитки не стреляют. Я боюсь оторваться от ведущего — заблужусь же! Прилетели на аэродром, зарулили в капонир. Пришла машина с командного пункта: «Вы вылетали?» — «Мы вылетали». — «Давайте на командный пункт». Приезжаем на командный пункт. Командир полка говорит: «Арестовать. Посадить на гауптвахту. Отстранить от полетов. Кто вам разрешал штурмовать? Вы знаете, что это такое? Я тоже не знаю. Это может быть какая-то провокация, а вы стреляете. А может быть, это наши войска?» Я думаю: «Твою мать! Два кубика-то слетят, разжалуют на фиг! Я же только в отпуск домой съездил! Лейтенант! Девки все мои были! А теперь рядовым! Как я домой покажусь?!» Когда в 12 часов выступил Молотов, мы из арестованных превратились в героев. А переживали страшно! Потери были большие, много самолетов сгорело, ангары сгорели. Из полка только мы вдвоем дали хоть какой-то отпор, не дожидаясь приказа...
Из воспоминаний Клименко В.И сборник Артема Драбкина "Я дрался на истребителе".
Вот хорошая книга- воспоминания и размышления разных летчиков. Там и про ТТХ и про тактику...
2. "Причина неудовлетворительной организации - грубые ошибки в стратегическом планировании, оперативной и тактической подготовки ВВС РККА"
Мне кажется главное - один большой ляп в стратегии. "Просрали"- первая реакция Сталина на сообщение о нападении. (Не помню где,правда, вычитал.) Ну не ожидали такой пакости, вернее опасались вроде, но не верили в возможность.
2. "Причина неудовлетворительной организации - грубые ошибки в стратегическом планировании, оперативной и тактической подготовки ВВС РККА"
Готовились, явно не к такой войне. Силы были огромные, но затачивали их на определенные цели.(Думаю, у Суворова тоже зерно истины можно найти). Не просчитывались подобные варианты развития событий. Да и немцы, нападая, видимо хорошо знали, что делают. Они поняли- это шанс, и его не упустили. И у них в общем все получилось в первое время. Практически , мое мнение, можно говорить, что на многих направлениях, армия наша перестала существовать, как военный механизм. Осталось много солдат, техники- армии не было. Ее потом пришлось на ходу создавать заново.
Книга Солонина в общем толковая, я ее читал с интересом. А насчет запашка... Там он сразу где то заявляет типа "Я стою на демократических позициях" А у нас в России уже по ходу слово "демократ" становится непопулярным. Да и вообще желание понравиться западному читателю видно и раздражает.