Оригинал здесь:Операция "Эвакуация" - Малая авиация России. Обучение на Пилота-любителя. Обсуждение самолётов. Регистрация.
Каждый год, 31-го января мы с друзьями ходим в баню… Традиция у нас такая. Да не, шучу конечно. Каждый год в начале лета мы с друзьями в очередной раз спасаем из очередного места вынужденной посадки одного нашего товарища и его самолёт. Карма у него такая. Зато после его приключений весь остальной сезон проходит на ура. И надо признать, что этот опыт со временем даёт результат – каждый раз последствия его приключений всё легче и легче.
Тёплый летний вечер. Я приехал домой чуть раньше чем обычно, часов в семь. Перекусил, вышел во дворик. Ляпота! Травка зеленеет, цветочки цветут, не жарко, не холодно. Жена жарит на десерт головку бри и тосты из чабаты под красное чилийское… Но не успел усесться – звонок. Друзья, ёпт… Докладывают - летали на косу на двух еропланах, позагорали-поплавали, поехали обратно. Мы прилетели, а Анатолий сел с отказом движка недалеко от места взлёта. Сотовая связь есть, хоть и неустойчивая. Говорит, что вроде всё нормально, но скоро ночь, надо забрать. Приезжай. Спасибо, родимые…
Пытаюсь собраться быстренько – светлого времени осталось немного, а мне еще ехать из центра на аэродром, слава богу у нас не Москва. Готовить самолёт тоже надо самому. Аварийный рюкзак, уши, GPS, курточку еще захватить. Прыгаю в машину, по пути заезжаю на заправку. Пытаюсь вспомнить сколько осталось топлива в самолёте, но точно не помню, поэтому лучше перестраховаться. Мотор О-435 непривередлив к бензину и отлично работает даже на 92-м. По пути на заправке заливаю пару канистр.
Приезжаю на площадку. Друзья уже садятся в «стописятку» - слетать на разведку, заодно сбросить потерпевшему сумку с припасами на всяк пожарный. Я пока готовлюсь. Топлива в Стинсоне оказывается больше половины, а лететь тут десять минут – песчаная коса расположена на острове посреди Амура, удаление от площадки чуть больше 20 км. На всякий случай заливаю канистру в один из баков для равновесия.
Самолёт мой находится в процессе вялого апгрейда авионики. Оба радио работают только на прием благодаря отсутствию кнопки передачи. Компас имеется только в виде «бычьего глаза», а выцветшую разметку старинных приборов контроля двигателя плохо видно даже днём. Подсветка панели отсутствует как класс. Ну да ладно, я хотя бы успел заменить неработающие указатель поворота и авиагоризонт, и то хлеб. Горизонт с Америки на нём стоял английский, 43-го года, от бомбера «Ланкастер». Его я сдал Андрюхе в коллекцию старинного железа, в которой есть ещё масляная лампа, угольный утюг, пожарная каска и патефон. Хотя и «новый» горизонт не слишком отличается от древнего – такой же здоровенный и чёрный, и стоит пока на том же «удобном» месте внизу панели возле РУДа.
Пока закидываю шмотки прилетают соратники. Каб сел удачно, самолёт выглядит целым, сумку сбросили, Толик идёт пешком к косе и там его надо забрать. Более того у него есть «болтушка», радиосвязь установили, направление показали. Идти ему всего пару-тройку километров. Стартуй.
Я тоже беру болтушку, втыкаю в неё через переходник свои самые модные уши, одеваю спасжилет, стартую. Двигатель вроде работает ровно, но при проверке обороты на одном контуре падают аж на 300. Прожигаюсь. Чуть получше, но всё равно х#рня. Впрочем самолёт лёгкий, лететь недалеко, да и вариантов спасательной операции в общем немного. Взлетаю. Солнце клонится к закату, но день ясный и ещё довольно светло. Хоть Амур постоянно меняет свои очертания в зависимости от уровня воды, места здесь знакомые, всё искатано вдоль и поперёк. Пытаюсь связаться с потерпевшим по радио, и одновременно ищу его самолёт на земле. Отвечает. Ага, вон и аэроплан, сиротливо застыл в траве. Поляна скорее коричневая, чем зелёная, что вселяет надежду. Толя уже прилично отошел и я его не вижу. Говорю ему, что покажу направление движения к месту посадки. Над косой делаю круг, сажусь. Рулю к тому концу, от которого ближе идти. Песочек влажный, но местами зыбкий, самолёт едет с трудом. Наверное хватит. Разворачиваюсь. Пытаюсь дозвониться до соратников, не получается. Сеть исчезла с обеих симок. Пытаюсь связаться с Толиком с земли по радио. Тоже безрезультатно. Тем временем солнце встречается с горизонтом. Думаю,что минут 40 у меня точно есть, пока волноваться нечего. Иду изучать «ВПП». Несколько дней назад я здесь был, но тогда всё выглядело гораздо веселее. Вода прибывает, коса уменьшается. Близко к воде песок плывёт, ближе к берегу сыплется. По всей косе то тут, то там разбросаны коряги плавника. Но примостился я вроде удачно, осталось проверить наличие «капканов». Сходил, посмотрел, всё нормально если взлетать по своим следам. Пытаюсь снова связаться с Толей, опять без результата. Решаю ещё раз взлететь. Взлетаю, разворачиваюсь, лечу в сторону севшего самолёта. Почти сразу удается связаться с Толиком. Он говорит, что идти очень трудно, густая трава в рост человека, кочки, кое-где горельник и болотина, нихрена не видно, приходится плутать. Просит еще раз показать направление. Я ещё раз захожу на косу с посадкой. В сумерках высота скрадывается, фары ещё неэффективны и садиться неудобно. Хорошо хоть у тэйлдрэггера нет проблем с выравниванием/выдерживанием – я просто аккуратно тыкаюсь в землю с небольшой вертикальной скоростью и торможу, благо ветер к вечеру стих.
Снова рулю к ближнему к предполагаемому выходу «пассажира» концу косы. Пытаюсь ехать по своим следам, чтобы не запутаться, когда буду взлетать. В конце коса изрядно сужается, но я стараюсь проехать как можно дальше, чтобы Толику было меньше шагать. Чуть не застреваю на развороте, несмотря на большие колёса. Но вроде обошлось. Надо готовиться к ночному старту. Проверяю фары – работают. Без GPSки не обойтись. Достаю свой боевой Гармин, прикрепляю на распорку у лобового стекла, поворачиваю так, чтобы было хорошо видно экран, но не мешало обзору вперёд. Вроде удается. Втыкаю антенну, включаю, пытаясь поймать спутники. Не ловятся. Какая-то сегодня х#рня с радиоволнами. Вытаскиваю антенну наружу на крыло, и спутники хором находятся. Гуд. Набиваю флайт план (громко сказано), активирую, чтобы не отвлекаться лишний раз после взлёта. Правда в самолёте нет розетки прикуривателя и работать надо от батарейки, поэтому пока прибор выключаю. Солнце проваливается всё дальше за горизонт. Сумерки плавно сгущаются. Только на северо-западе закатившееся светило подсвечивает красным мирные слоистые облака. Я пытаюсь связаться с Толей. Связь хреновая, но в принципе понятно, что он потерял направление. Подсказываю, что если идти на закат, то точно выйдешь на берег, а по берегу уже и на меня. Принято. Ооо!! Звонит телефон. Серёга. Уже понятно, что прилечу я потемну. Полоса без огней и прочих приличных световых ориентиров, расположена на краю деревни недалеко от берега Амура. Прошу поставить две машины по бокам полосы в самом начале, а одну в дальнем торце, все с курсом посадки. Когда свяжусь с воздуха – включить на них фары и аварийку. Ок. Время одиннадцатый час, солнце зашло в девять и темнеет уже конкретно. Одеваю налобный фонарик, беру болтушку, иду по берегу навстречу предполагаемому выходу Толика. Нигде ни огонька и звёзд на небе почему-то нет. Я знаю, что в это время на острова иногда заплывают медведи и кабаны (мы частенько видим их следы) и от этого немного ссыкотно. Хотя непонятно, что им здесь делать? Дохожу до небольшой протоки. Всё, ждать буду здесь. Моего самолёта уже не видно, хотя я знаю, что разделяет нас пара сотен метров. Снова связываюсь с Толиком. Судя по хорошему приёму он уже совсем недалеко, но забрёл в какой-то тупик окруженный водой. Прошу его не лезть в воду, попытаться пройти по следам обратно и опять попробовать выйти на берег. Судя по всему, он уже выбился из сил и снова потерял направление. Советует мне улетать, говорит, что заночует здесь, а утром выберется на косу. Я оглядываюсь туда, где стоит мой Стинсон и понимаю, что паровоз всё равно уже ушёл. В любой авантюре должен быть смысл. А какой смысл возвращаться в ночи одному? Это уже не подвиг, а просто идиотизм какой-то… Проще мне тоже заночевать здесь до утра. Я говорю, что без него никуда не полечу и надо не парить мне мозг, а выбираться к берегу. Вроде проняло… Но надо как-то указать направление. Нахожу на берегу самую длинную палку, примерно пару метров. Привязываю на неё налобный фонарик, включаю его в мигающий режим. Поднимаю «маяк» на вытянутой руке, одновременно пытаюсь погромче крикнуть. Правда голос у меня так себе, не командирский…
Тем временем закат на западе тухнет и на берег опускается кромешная тьма. Хотя нет, на юго-востоке слегка отражаются заревом в облаках огни большого города. Пытаюсь осмыслить, как я буду взлетать в таких условиях. План мой таков: поскольку подсветка приборов отсутствует напрочь, одену налобный фонарик, запущу двигатель и сделаю проверки. Самолёт уже выставлен по курсу взлёта, после проверки включу фары, просто дам газ и буду катиться по своим следам. После отрыва снова включу фонарик чтобы видеть приборы, пролечу немного по прямой чтобы заработал горизонт (он питается от Вентури), потом развернусь (заданный курс почти противоположен взлётному), наберу футов 500 чтобы экран Гармина не светился опасным рельефом и поскребу домой помаленьку.
После моей посадки прошло уже 3 часа, а товарищ всё ещё не выбрался. Я снова иду вдоль берега с поднятым на палке фонариком и пытаюсь помочь ему определиться с направлением по «болтушке». Связь устойчивая и мне даже кажется, что я слышу эхом свой голос. Ура! Он видит фонарик. Вскоре мы начинаем перекрикиваться, но на оставшиеся 200 метров пути уходит ещё минут 20. Перейдя через неглубокую (по колено) протоку он наконец встречается со мной. Товарищ мокрый, грязный и вымотанный, буквально валится с ног. Но вдвоём уже гораздо веселее. Идём к аэроплану. В свете фонарика самолёт на тёмном песке как будто висит в окружающей темноте. «Я сейчас измажу тебе весь салон» – вроде как извиняется Толик. Как будто есть варианты. Пробую дозвониться парням на площадку, чтобы готовились к приёму. Слава богу связь опять есть.
Каждый год, 31-го января мы с друзьями ходим в баню… Традиция у нас такая. Да не, шучу конечно. Каждый год в начале лета мы с друзьями в очередной раз спасаем из очередного места вынужденной посадки одного нашего товарища и его самолёт. Карма у него такая. Зато после его приключений весь остальной сезон проходит на ура. И надо признать, что этот опыт со временем даёт результат – каждый раз последствия его приключений всё легче и легче.
Тёплый летний вечер. Я приехал домой чуть раньше чем обычно, часов в семь. Перекусил, вышел во дворик. Ляпота! Травка зеленеет, цветочки цветут, не жарко, не холодно. Жена жарит на десерт головку бри и тосты из чабаты под красное чилийское… Но не успел усесться – звонок. Друзья, ёпт… Докладывают - летали на косу на двух еропланах, позагорали-поплавали, поехали обратно. Мы прилетели, а Анатолий сел с отказом движка недалеко от места взлёта. Сотовая связь есть, хоть и неустойчивая. Говорит, что вроде всё нормально, но скоро ночь, надо забрать. Приезжай. Спасибо, родимые…
Пытаюсь собраться быстренько – светлого времени осталось немного, а мне еще ехать из центра на аэродром, слава богу у нас не Москва. Готовить самолёт тоже надо самому. Аварийный рюкзак, уши, GPS, курточку еще захватить. Прыгаю в машину, по пути заезжаю на заправку. Пытаюсь вспомнить сколько осталось топлива в самолёте, но точно не помню, поэтому лучше перестраховаться. Мотор О-435 непривередлив к бензину и отлично работает даже на 92-м. По пути на заправке заливаю пару канистр.
Приезжаю на площадку. Друзья уже садятся в «стописятку» - слетать на разведку, заодно сбросить потерпевшему сумку с припасами на всяк пожарный. Я пока готовлюсь. Топлива в Стинсоне оказывается больше половины, а лететь тут десять минут – песчаная коса расположена на острове посреди Амура, удаление от площадки чуть больше 20 км. На всякий случай заливаю канистру в один из баков для равновесия.
Самолёт мой находится в процессе вялого апгрейда авионики. Оба радио работают только на прием благодаря отсутствию кнопки передачи. Компас имеется только в виде «бычьего глаза», а выцветшую разметку старинных приборов контроля двигателя плохо видно даже днём. Подсветка панели отсутствует как класс. Ну да ладно, я хотя бы успел заменить неработающие указатель поворота и авиагоризонт, и то хлеб. Горизонт с Америки на нём стоял английский, 43-го года, от бомбера «Ланкастер». Его я сдал Андрюхе в коллекцию старинного железа, в которой есть ещё масляная лампа, угольный утюг, пожарная каска и патефон. Хотя и «новый» горизонт не слишком отличается от древнего – такой же здоровенный и чёрный, и стоит пока на том же «удобном» месте внизу панели возле РУДа.
Пока закидываю шмотки прилетают соратники. Каб сел удачно, самолёт выглядит целым, сумку сбросили, Толик идёт пешком к косе и там его надо забрать. Более того у него есть «болтушка», радиосвязь установили, направление показали. Идти ему всего пару-тройку километров. Стартуй.
Я тоже беру болтушку, втыкаю в неё через переходник свои самые модные уши, одеваю спасжилет, стартую. Двигатель вроде работает ровно, но при проверке обороты на одном контуре падают аж на 300. Прожигаюсь. Чуть получше, но всё равно х#рня. Впрочем самолёт лёгкий, лететь недалеко, да и вариантов спасательной операции в общем немного. Взлетаю. Солнце клонится к закату, но день ясный и ещё довольно светло. Хоть Амур постоянно меняет свои очертания в зависимости от уровня воды, места здесь знакомые, всё искатано вдоль и поперёк. Пытаюсь связаться с потерпевшим по радио, и одновременно ищу его самолёт на земле. Отвечает. Ага, вон и аэроплан, сиротливо застыл в траве. Поляна скорее коричневая, чем зелёная, что вселяет надежду. Толя уже прилично отошел и я его не вижу. Говорю ему, что покажу направление движения к месту посадки. Над косой делаю круг, сажусь. Рулю к тому концу, от которого ближе идти. Песочек влажный, но местами зыбкий, самолёт едет с трудом. Наверное хватит. Разворачиваюсь. Пытаюсь дозвониться до соратников, не получается. Сеть исчезла с обеих симок. Пытаюсь связаться с Толиком с земли по радио. Тоже безрезультатно. Тем временем солнце встречается с горизонтом. Думаю,что минут 40 у меня точно есть, пока волноваться нечего. Иду изучать «ВПП». Несколько дней назад я здесь был, но тогда всё выглядело гораздо веселее. Вода прибывает, коса уменьшается. Близко к воде песок плывёт, ближе к берегу сыплется. По всей косе то тут, то там разбросаны коряги плавника. Но примостился я вроде удачно, осталось проверить наличие «капканов». Сходил, посмотрел, всё нормально если взлетать по своим следам. Пытаюсь снова связаться с Толей, опять без результата. Решаю ещё раз взлететь. Взлетаю, разворачиваюсь, лечу в сторону севшего самолёта. Почти сразу удается связаться с Толиком. Он говорит, что идти очень трудно, густая трава в рост человека, кочки, кое-где горельник и болотина, нихрена не видно, приходится плутать. Просит еще раз показать направление. Я ещё раз захожу на косу с посадкой. В сумерках высота скрадывается, фары ещё неэффективны и садиться неудобно. Хорошо хоть у тэйлдрэггера нет проблем с выравниванием/выдерживанием – я просто аккуратно тыкаюсь в землю с небольшой вертикальной скоростью и торможу, благо ветер к вечеру стих.
Снова рулю к ближнему к предполагаемому выходу «пассажира» концу косы. Пытаюсь ехать по своим следам, чтобы не запутаться, когда буду взлетать. В конце коса изрядно сужается, но я стараюсь проехать как можно дальше, чтобы Толику было меньше шагать. Чуть не застреваю на развороте, несмотря на большие колёса. Но вроде обошлось. Надо готовиться к ночному старту. Проверяю фары – работают. Без GPSки не обойтись. Достаю свой боевой Гармин, прикрепляю на распорку у лобового стекла, поворачиваю так, чтобы было хорошо видно экран, но не мешало обзору вперёд. Вроде удается. Втыкаю антенну, включаю, пытаясь поймать спутники. Не ловятся. Какая-то сегодня х#рня с радиоволнами. Вытаскиваю антенну наружу на крыло, и спутники хором находятся. Гуд. Набиваю флайт план (громко сказано), активирую, чтобы не отвлекаться лишний раз после взлёта. Правда в самолёте нет розетки прикуривателя и работать надо от батарейки, поэтому пока прибор выключаю. Солнце проваливается всё дальше за горизонт. Сумерки плавно сгущаются. Только на северо-западе закатившееся светило подсвечивает красным мирные слоистые облака. Я пытаюсь связаться с Толей. Связь хреновая, но в принципе понятно, что он потерял направление. Подсказываю, что если идти на закат, то точно выйдешь на берег, а по берегу уже и на меня. Принято. Ооо!! Звонит телефон. Серёга. Уже понятно, что прилечу я потемну. Полоса без огней и прочих приличных световых ориентиров, расположена на краю деревни недалеко от берега Амура. Прошу поставить две машины по бокам полосы в самом начале, а одну в дальнем торце, все с курсом посадки. Когда свяжусь с воздуха – включить на них фары и аварийку. Ок. Время одиннадцатый час, солнце зашло в девять и темнеет уже конкретно. Одеваю налобный фонарик, беру болтушку, иду по берегу навстречу предполагаемому выходу Толика. Нигде ни огонька и звёзд на небе почему-то нет. Я знаю, что в это время на острова иногда заплывают медведи и кабаны (мы частенько видим их следы) и от этого немного ссыкотно. Хотя непонятно, что им здесь делать? Дохожу до небольшой протоки. Всё, ждать буду здесь. Моего самолёта уже не видно, хотя я знаю, что разделяет нас пара сотен метров. Снова связываюсь с Толиком. Судя по хорошему приёму он уже совсем недалеко, но забрёл в какой-то тупик окруженный водой. Прошу его не лезть в воду, попытаться пройти по следам обратно и опять попробовать выйти на берег. Судя по всему, он уже выбился из сил и снова потерял направление. Советует мне улетать, говорит, что заночует здесь, а утром выберется на косу. Я оглядываюсь туда, где стоит мой Стинсон и понимаю, что паровоз всё равно уже ушёл. В любой авантюре должен быть смысл. А какой смысл возвращаться в ночи одному? Это уже не подвиг, а просто идиотизм какой-то… Проще мне тоже заночевать здесь до утра. Я говорю, что без него никуда не полечу и надо не парить мне мозг, а выбираться к берегу. Вроде проняло… Но надо как-то указать направление. Нахожу на берегу самую длинную палку, примерно пару метров. Привязываю на неё налобный фонарик, включаю его в мигающий режим. Поднимаю «маяк» на вытянутой руке, одновременно пытаюсь погромче крикнуть. Правда голос у меня так себе, не командирский…
Тем временем закат на западе тухнет и на берег опускается кромешная тьма. Хотя нет, на юго-востоке слегка отражаются заревом в облаках огни большого города. Пытаюсь осмыслить, как я буду взлетать в таких условиях. План мой таков: поскольку подсветка приборов отсутствует напрочь, одену налобный фонарик, запущу двигатель и сделаю проверки. Самолёт уже выставлен по курсу взлёта, после проверки включу фары, просто дам газ и буду катиться по своим следам. После отрыва снова включу фонарик чтобы видеть приборы, пролечу немного по прямой чтобы заработал горизонт (он питается от Вентури), потом развернусь (заданный курс почти противоположен взлётному), наберу футов 500 чтобы экран Гармина не светился опасным рельефом и поскребу домой помаленьку.
После моей посадки прошло уже 3 часа, а товарищ всё ещё не выбрался. Я снова иду вдоль берега с поднятым на палке фонариком и пытаюсь помочь ему определиться с направлением по «болтушке». Связь устойчивая и мне даже кажется, что я слышу эхом свой голос. Ура! Он видит фонарик. Вскоре мы начинаем перекрикиваться, но на оставшиеся 200 метров пути уходит ещё минут 20. Перейдя через неглубокую (по колено) протоку он наконец встречается со мной. Товарищ мокрый, грязный и вымотанный, буквально валится с ног. Но вдвоём уже гораздо веселее. Идём к аэроплану. В свете фонарика самолёт на тёмном песке как будто висит в окружающей темноте. «Я сейчас измажу тебе весь салон» – вроде как извиняется Толик. Как будто есть варианты. Пробую дозвониться парням на площадку, чтобы готовились к приёму. Слава богу связь опять есть.
