Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу.
Сижу я в прошлый четверг рано утречком, занимаюсь оформлением страховки на самолет.
И тут приходит в нашу whatsapp-группу совладельцев самолета вот такая фотография:
У меня тут же реакция, как говорится в известном фильме, «инфаркт микарда, во-от такой рубец!» Один из наших совладельцев выкатился за полосу, переехал бруствер, сломал колесо, ткнулся носом и капотнул. В общем, пришлось уезжать с работы (благо, случилось это недалеко от Бейт Ицхак, где я работаю, на небольшом ультралайтном аэродроме Эйн Вэред). Пилот, к счастью, не пострадал совершенно.
В общем, теперь могу рассказать, как в Израиле действуют в подобных ситуациях.
Перво-наперво, к самолету запрещено прикасаться, пока не приедет проверяющий из министерства. Он приезжает, опрашивает всех, фотографирует. После этого самолет можно забирать. Мы с еще одним совладельцем приехали, чтобы разобрать птичку, погрузить его на вызванный кран-погрузчик и доставить домой «в гнездышко», на аэродром Ришон.
У нас тут, в Израиле, есть специальный сайт, куда министерство выкладывает все расследования подобных происшествий. Первичное расследование появилось практически сразу — наш случай несложный, в общем, все понятно уже после осмотра самолета и места происшествия.
Теперь ждем, когда приедет другой специалист из министерства, уже к нам в Ришон, проверит самолет и даст свое заключение о том, можно ли его ремонтировать. После получения такого разрешения приступим к ремонту.
Никто никого никуда не «закрывает», никакой аэродром работу не прекращает, головы — лишь бы найти виновного — не летят.
А по нашему соглашению совладельцев, ремонт повреждений, произошедший по вине пилотирующего, делается за его счет.
Повреждения у самолета минимальные, на наше счастье (по крайней мере, с виду). Переднее шасси, балка, к которой оно крепится, пропеллер (пилот выключил двигатель в надежде успеть оттормозиться до торца, так что при перевороте лопасть просто вошла в землю и переломилась). Сам же самолет лег «спинкой» прямо в высокую траву, которая, по счастью, сильно смягчила удар. Даже маячок на киле не разбился. Только часть правого крыла, оказавшаяся не в траве, а на гравийной дороге, получила небольшие царапины обшивки, но это совсем мелочи.
Посмотрим, что будет с аэропланчиком дальше. Но подход, конечно, удивляет. Я уже по инерции сжался, думал, сейчас начнется мочилово виновных в лучших традициях привычного мне жанра. Ничего подобного, никаких ужесточений, никаких санкций для летающей братии: ошибиться может каждый, чиновника никто «пороть» не будет, соответственно, никто не будет мучить и летчиков. Виновные наказали себя сами, урок получен, другого не требуется.
А я со вздохом сажусь и продолжаю зубрить РЛЭ: Третьего числа мне его сдавать, и это последний теоретический экзамен. Надеюсь, что я его сдам, и буду дожидаться ремонта птички и возможности подготовиться и сдать флайт-тест.